СОМНИТЕЛЬНЫЙ ХОЛОКОСТ: Колонна смерти из 24.000 хорватских военнопленных из Австрии до Белграда и Панчево

Свидетельство одного из немногих выживших Тадии Елчича

Когда хорватская армия отступила в Словению, 15 мая 1945 года мы пришли в Дравоград, где произошла сдача оружия. Я знал, что партизаны не испытывают по отношению к нам благородных чувств, но рассчитывал, что они хотя бы частично будут придерживаться международных норм об обращении с военнопленными. Однако мои надежды растаяли очень быстро, поскольку коммунисты сразу же начали массовую бойню.

В моей большой группе нас было около 24 000. Нас сразу разделили на небольшие группы по 100 человек, специально выделив из наших рядов домобранов и солдат усташской войницы. Из Дравограда под конвоем сербских и черногорских партизан мы двинулись в направлении Марибора. Уже с самого начала движения каждый наш шаг был отмечен кровью пленных солдат. Охранники без предупреждения стреляли по отдельным группам военнопленных. Они одного за другим выводили хорватов из строя, пытали их и закалывали у всех на глазах. Когда мы выходили из Дравограда они отобрали у пленных все часы, одежду, обувь, а тем, у которых ничего было отбирать стреляли в затылок. Я лично присутствовал при ужасных сценах. Не делалось никаких различий между стариками и детьми, мужчинами и женщинами. На второй день после полудня мы пришли в Марибор. Они разместили нас во дворе бывшего военного училища. Мы пробыли там 7 дней. Они не давали нам еды и мы были вынуждены есть кору с деревьев и траву. Каждый день они уводили большие группы. Особенно много забирали усташей.

Через неделю нас как животных погнали в сторону Вараждина. Трупами хорватских солдат заполнились все рвы вдоль дороги Марибор-Вараждин. Большую часть пути нам пришлось бежать, в то время как партизаны передвигались на лошадях или велосипедах, ликвидируя тех, кто подворачивался им под руку. Мы спали под открытым небом, подвергаясь воздействию непогоды и холода. В те трудные часы мы почувствовали большое облегчение, когда прибыли в Хорватию, потому что население, несмотря на риск и опасность, встретило нас тепло, искренне и сочувственно. Чтобы попытаться нам помочь вышла вся Подравина. Под огнём партизан люди бросали нам хлеб, несмотря на партизанский произвол пытались дать нам воды. Я никогда не забуду сцены нашей встречи в Вирье, Отрованце, Клоштаре-Подравски и в Джурджеваце.

В Джурджеваце от колонны отделили военнослужащих усташских подразделений, а нам определили направление движения Вировитица-Осиек. Мы, молодые люди, едва стояли на ногах, в то время как старшие, не в силах выдержать темп марша, ложились на дорогу. Как я уже говорил, тех, кто спотыкался, мгновенно убивали. На ногах образовались волдыри, которые затем становились кровоточащими ранами. Все мы были босы, потому что наши ботинки отобрали у нас ещё в Мариборе. Наша охрана, которая сменялась во всех ключевых местах, сопровождала нас на лошадях или на велосипедах.

До Осиека мы шли 20 дней. Когда мы покинули Осиек, на 6-м или 7-м километре по направлению к Далю наши конвоиры на наших глазах убили 150 человек. В Винковцах нас разместили на кирпичном заводе. Ночью сербы приходили и брали группу за группой без единого возвратившегося назад человека. Ночью эхом разносились пулемётные очереди, которыми косили связанных хорватских солдат. Худшей частью дороги стал отрезок Винковцы-Шид. Вышедшее на дорогу сербское меньшинство избивало нас дубинками, прокалывало штыками, разбивало головы лопатами и топорами, резало глотки, привязывало нас к хвостам лошадей. Такой жестокостью особо отличилось село Товарник.

В Шиде в резне приняли участие некоторые военнослужащие Красной Армии. В этом населённом пункте мы пробыли 6 дней не получив ни крошки еды. Нас завели в один из оврагов, поставив недалеко от нас бочку, наполненную водой. Поскольку жажда сводила нас с ума, мы бросились к бочке. Когда кто-то к ней приближался, в него стреляли. Многие пили собственную мочу. Среди многих убитых в Шиде я помню Иосипа Елчича и братьев Майич, родом из Витица, других имён я уже не вспомню. После такой пытки нам всё-же дали воду и два килограмма хлеба на 33 человека. Многие умерли от чрезмерного употребления воды.

На седьмой день находясь в тех же условиях мы отправились в путь до Митровицы, с сопутствующим террором и массовыми убийствами. На подходе к Митровице партизаны сняли с моей спины и закололи на моих глазах моего земляка Ивана Папонью, которого я нёс на себе. Они разместили нас на берегу Савы, заставив принять «ванну» во время дождя. Из-за истощения и изнеможения многие утонули, а их тела унесла река. Мы продолжили наш путь к Руме и к Белграду. Сзади нас шла машина с «врачами». К ним направляли тех, кто жаловался на то, что он болен, а наши «врачи» ликвидировали своих пациентов. На улицах Белграда жители столицы бросали в нас кирпичами, нападали и оскорбляли нас. На дороге из Джурджеваца в Панчево было убито не менее 2.800 пленников, не говоря уже о тех, кто был убит другим способом или умер от голода, жажды и истощения. Ближайший от нас концентрационный лагерь находился в Панчеве. Рядом с панчевским кладбищем от колонны был отделён один батальон и убит до последнего человека.

Так как я был ещё молод, в Панчеве меня отделили и отправили на работу в Белую Церковь. Мы работали на заброшенных полях в командах по сто человек. Через четыре месяца меня вернули в лагерь Панчево. Там я нашел ту же ситуацию. Заключенные спали на бетонной полу без одеял, а на расстрел каждый день забирали по нескольку человек. Из моей группы в живых осталось всего 42 человека; другие были убиты или умерли от тифа. 20-30 заключенных умирали каждый день из-за очень плохой еды и мучений. Каждое утро приезжали два грузовика, чтобы забрать оставшихся после прошедшей ночи мертвецов. Нашим основным блюдом был низкокалорийный и вареный без специй горох, поэтому нам приходилось есть отварную траву или картофельную кожуру. Одну из групп пленных солдат 4 дня по горло в воде продержали в Дунае. Те, кто не боролся, утонули.

На момент сдачи я весил 84 килограмма, а после шести месяцев, проведенных в коммунистическом рабстве, мой вес упал до 48 килограмм. На марше смерти, среди многих других хорватских солдат, остались и два моих родственника. У упомянутого Папоньи, который был жестоко убит, осталась жена с четырьмя сиротами.

Пока мы были в концентрационном лагере, нам приходилось выполнять воинские упражнения и разучивать партизанские песни. В конце я должен отметить, что, несмотря на все сложные обстоятельства, среди нас не нашлось ни доносчиков, ни информаторов, ни мошенников, ни предателей, потому что мы всегда держались друг за друга.

Тадия Елчич

Источник: Винко Николич, Блайбургская трагедия хорватского народа, Мюнхен-Барселона, 1976.

Блайбург и Крестный путь