Сталинский ГУЛАГ на немецкой земле

Сталинский ГУЛАГ на немецкой земле. Ч.1.

Когда Красная Армия, неся невероятные потери, вступила в Германию, ненависть и желание мести подогреваемые большевискими идеологами, были на советской стороне невероятно сильны. Так, писатель И.Эренбург, по поручению отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) приложил всю свою феноменальную способность к разжиганию лютой ненависти к немцам: «Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово “немец” для нас самое страшное проклятие; Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов».

И первые же страшные сообщения из оккупированной Красной Армией Восточной Пруссии подтвердили то, что ожидало немецкое население в ближайшем будущем.

Немцы испытали на себе весь ужас произвола советских солдат: «Пьяные, воспламененные ненавистью к врагу, необузданные в своей победной эйфории, изумленные встречей с цивилизацией и видом атрибутов роскоши.

Дальнейшее наступление советских войск на Запад, сопровождалось секретными решениями сталинского руководства о проведении в оккупированных областях политики террора по отношениям к оставшимся немцам. Приказом наркома НКВД СССР Л. Берия от 18 апреля 1945 г. предписывалось уполномоченным НКВД СССР по фронтам организовать необходимое количество тюрем и лагерей «обеспечивающих очистку тыла действующих частей Красной Армии от вражеских элементов». Руководителем «отделом спецлагерей в Германии» был назначен уполномоченный НКВД СССР в Группе советских войск в Германии, зам. наркома внутренних дел СССР, генерал-полковник И. Серов.

В целом были созданы 10 лагерей (Мюльберг, Бухенвальд, Хоэншенхаузен, Бауцен, Кетчендорф, Заксенхаузен, Торгау-Зейдлиц, Фюнфейхен, Торгау-форт Цинна ), в которые помещали немцев без судебного приговора:

«Лица, направленные в спецлагерь в порядке приказа № 00315 НКВД СССР от 18.4.45.г., изымаются в особом порядке, обвинение им не предъявляется и никаких следственных материалов, предусмотренных УПК, на них нет»

К собственно спецлагерям, еще добавлялись многочисленные следственные тюрьмы, прозванные немцами как «подвалы ГПУ», располагавшиеся в конфискованных общественных зданиях или частных домах, где, как правило, и происходили первые допросы и избиения, столь ужасные для арестованных. Кто же были первыми узниками спецлагерей НКВД? На этот вопрос ответ содержится в донесении уполномоченного НКВД при 1-м Белорусском фронте И. Серова наркому внутренних дел Л. Берии: «при проверке занятых нашими подразделениями населенных пунктов было установлено, что в этих населенных пунктах осталась лишь незначительная часть населения, главным образом, старики, женщины и дети…» . Поэтому задержанию и интернированию подвергалось практически все оставшееся население, и в первую очередь пожилые члены НСДАП, подростки из «Гитлерюгенда» и «Юнгфолька», руководители районов, редакторы газет и другие «подозрительные элементы». В результате до начала 1946г. в советской зоне оккупации были арестованы и помещены в спецлагеря 29000 человек из числа немецкого гражданского населения, большинство из которых было старше 45 лет, и младше 20 лет.

Во всех спецлагерях режим был одинаковым: советская комендатура руководила лагерем, он охранялся советским военным персоналом, к этому прибавлялась полная изоляция, голод, скверные санитарные условия, болезни, как правило, грозившие смертью.

Высокая смертность в лагерях была тем вопросом, который постоянно возникал перед советской военной администрацией, а также перед родственниками заключенных. Судя по официальным советским медицинским отчетам, только с ноября 1945г. по март 1946г., т.е. в течении 5 месяцев, в спецлагерях умерло 7872 человека.

Причина такой высокой смертности заключалась в ежедневном «рационе» заключенных, который по дошедшим до нас свидетельствам был примерно таким:

«Раз в день давали поесть, но похлебку наливали только тем, у кого имелась посуда, и только тот, у кого была кастрюля или горшок, мог взять порцию похлебки и для другого… Снова раздача пищи… водянистая похлебка и черствый хлеб, местами зеленый от плесени. Снова приходится отказаться от похлебки, поскольку посуды ни у кого нету».

Кроме того ещё и советский лагерный персонал воровал предназначенные для заключенных продукты для сбыта их на черном рынке. Такие факты, например, известны из приказа по отделу спецлагерей в Германии о хищении продуктов в спецлагере Фюнфейхен: «вместо организации охраны ст. сержант Леочко, сержант Русанов и надзиратель рядовой Адуковский с помошью двух заключенных похитили 8 мешков картофеля, отнесли в ближайшее село и обменяли на две бутылки водки». В результате такого «порядка вещей» число умерших в спецлагерях продолжало катастрофически расти, и только за февраль 1947г. смертность достигла 4280 человек!

Даже в донесениях лагерных осведомителей поступавших в оперативные отделения можно найти о реальности происходящего в спецлагерях: «В лагере Кетчендорф умерло огромное количество заключенных немцев. Когда наши товарищи уходили в лазарет и прощались с нами, мы точно знали, что они больше не вернутся. В лагере даже ходил слух, что русские лечили в лазарете при помощи «уколов» (впрыскивали яд)… Нас кормили перловой крупой в течение нескольких месяцев. У нас опухли ноги. Мы называли эту перловку «белой смертью». Периодические проверки спецлагерей вышестоящими чинами НКВД также подтверждали нечеловеческие реалии тюремной жизни:

«Смертность в лагерях в ноябре месяце увеличилась по сравнению с октябрем… Обследованием этих лагерей установлено, что помещения к зиме полностью не подготовлены, рамы окон не подогнаны и имеют щели, шибки в окнах не имеют стекол, заделаны фанерой, последняя от сырости покоробилась и образовались щели. 

Отдушины в бараках не закрыты и холодный воздух поступает через пол. Соломой тюфячные наволочки не набиты, а если и набиты, то солома от времени превратилась в сечку и пыль. Некоторый процент спецконтингента не обеспечен обмундированием к зиме, есть спецконтингент, совершенно не имеющий нижнего белья… Больной спецконтингент несвоевременно направляется из бараков в лазарет, в результате позднего направления больные на второй день после поступления в лазарет умирают. Медикаменты для лечения спецконтингента, несмотря на наличие их в аптеках, для больных не выдаются… Систематический контроль за питанием спецконтингента со стороны сангруппы, хозгруппы и других служб отсутствуют».

Сталинский ГУЛАГ на немецкой земле. Ч.2.

Высокий процент смерти дополнялся и расстрелами немцев по приговору действующих в спецлагерях трибуналах, а то и просто бессудными убийствами заключенных. Вот выписка из служебного расследования ЧП в спецлагере Заксенхаузен в апреле 1947г.: «Сержант Ж. и рядовой О. чтобы скрыть побег одного арестованного, произошедший в тот момент, когда они занимались посторонними немками, убили другого». Конечно, столь высокую смертность чекисты стремились скрыть, причем выбиралось наиболее изуверское решение, вроде того, чтобы не освобождать из спецлагерей немцев, которые участвовали в похоронах и которые лучше других знали о смертности заключенных.

Дальнейшая судьба спецлагерей в Германии решалась на самом высоком правительственном уровне СССР. Дело в том, что существование подобных мест для содержания интернированных к концу 40-х гг. вызвало резкий рост недоверия немцев к советской оккупационной власти. Шум вокруг спецлагерей рано или поздно должен был начаться. Так, начальник управления Советской Военной Администрации в Тюрингии И. Колесниченко в конце 1947г. докладывал в Москву:

«Целый ряд ходатайств родственников, а также различных политиков и окружных организации СЕПГ об освобождении различных заключенных немцев свидетельствует о том, что поведением наших органов безопасности недовольны не только широкие слои немцев, но и прогрессивная часть немецкого населения…».

Существование спецлагерей стало постоянным поводом для обвинений в адрес Советского Союза со стороны международной общественности в бесчеловечном отношении к интернированным. Тем более, что западные союзные державы к этому времени уже провели проверку всех арестованных и интернированных немцев. Даже Генеральный прокурор СССР К. Горшенин счел нужным специально обратиться по этому вопросу к В. Молотову как первому заместителю И. Сталина, и председателю Комитета информации при Совете Министров СССР (советская внешняя разведка):

«В специальных лагерях МВД Союза СССР в Германии содержатся не являющиеся военнопленными более 60000 немцев, изолированных органами МВД в несудебном порядке и без санкции прокуроров. Значительное количество немцев находится под стражей с 1945 года.

За последнее время в военные прокуратуры в массовом порядке стали поступать устные и письменные заявления немцев с просьбами сообщить им, за что и на какой срок заключены их родные. Органы прокуратуры не правомочны и не имеют возможности отвечать на эти заявления. Между тем длительное содержание под стражей столь большого количества немцев, без суда и следствия, некоторыми элементами в различных формах используются в антисоветских целях…».

30 июня 1948г. Политбюро ЦК ВКП(б) СССР приняло решение о роспуске семи из десяти спецлагерей и об освобождении большого числа заключенных. В последствии была создана комиссия МВД СССР для выработки условий дальнейшего освобождения заключенных, и передаче подлежащих осуждению лиц под юрисдикцию восточнонемецких властей.

6 января 1950г. министр внутренних дел СССР, генерал-полковник С. Круглов подписал приказ № 0022 об окончательной ликвидации спецлагерей:

«Освободить из лагерей 15038 немцев… Передать немецким властям (МВД ГДР) 13945 немцев… Передать МГБ СССР 649 немцев, которые вели наиболее активную борьбу против Советского Союза для преданию их советскому суду… Ликвидировать спецлагери МВД СССР в Бухенвальде и Заксенхаузене… передать тюрьму в г. Баутцен со всем имуществом в ведение МВД ГДР… Ликвидацию лагерей и передачу тюрьмы закончить к 16 марта 1950 года…».

В 1990г. министр внутренних дел ГДР Петер-Михаель Дистель получил от правительства Советского Союза рассекреченные сведения о количестве заключенных, находившихся в спецлагерях советской зоны оккупации. Министр ознакомил с ними участников пресс-конференции, состоявшейся 26 июля того же года: «Общее число интернированных немцев — 122 671 чел., умершие — 40 889 чел., приговоренные к смерти — 736 чел.». Но у независимых исследователей существует вполне оправданное недоверие к советским документам, в которых возможно намеренно искажены статистические данные о немецких узниках.