Слепая ненависть к Урсуле Хавербек

Взято – с предварительным комментарием – с сайта heurein.wordpress.com

Действительно прекрасная статья – из-за чего я не хотел бы скрывать ее от моих читателей. Прекрасная статья, в которой, впрочем, отсутствует только одна важная деталь! Так как я верю, что читатели моего сайта умеют думать самостоятельно, я не хотел бы называть эту деталь перед этой взятой мною с другого сайта статьей. Пожалуйста, прочтите статью непредвзято и сами определите эту важную деталь ….

«Норберт Фрай, профессор новой и новейшей истории в университете Йены, издал в 2000 году с четырьмя своими коллегами «Приказы комендатуры». Если бы этот живущий и оплачиваемый ради политической корректности человек знал, что он тем самым открыл ящик Пандоры, то он ни за что не сделал бы этого. Дело в том, что мужественная 90-летняя старуха Урсула Хавербек как раз проверила эти приказы и пришла к выводу, что Освенцим был трудовым лагерем, а вовсе не лагерем смерти. За это свое высказанное без каких-либо призывов к насилию мнение она теперь должна на долгие годы отправиться в тюрьму. А господин Фрай? Что он об этом думает? Его колонка в лицензионном листке оккупантов номер 1 «Зюддойче Цайтунг» от 22 июля 2018, с заголовком Любовь к Гитлеру – политика, дает ответ.

Уже начало колонки начинается с известной лжи: фотография, которая изображает Урсулу Хавербек во время ее процесса в участковом суде берлинского района Тиргартен, сопровождается подписью: «Holocaustleugnerin Haverbeck» («Отрицающая Холокост Хавербек). В соответствии с правдой должно было бы быть написано: «Holocaustbestreiterin Haverbeck»(«Оспаривающая Холокост Хавербек»). Только кто плохо знает немецкий язык или же злонамерен, отождествляет слово «отрицать» со словом «оспаривать». У обоих этих слов смысл абсолютно различен. В данном случае: только тот, кто верит в Холокост и, тем не менее, говорит, что Холокоста не было, тот «отрицает», т.е. заведомо лжет. Но тот, кто, напротив, убежден, так же как Урсула Хавербек, кроме того, с обоснованными аргументами, что Холокоста не было, тот оспаривает его. Это честно и справедливо по отношению к человеческому достоинству. Называть такого человека лжецом это позор, клевета, оскорбление и ложь.

И уже с первым предложением своей колонки Норберт Фрай представляет нам свидетельство своей морали, когда он пишет: «Так как он‚ «фюрер», не хотел этого, то убийства евреев якобы никогда не происходили, говорит Урсула Хавербек. Поэтому эта почти 90-летняя женщина с полным основанием сидит в тюрьме». Только из-за ее собственного и не содержащего абсолютно никаких призывов к насилию мнения Урсула Хавербек, по мнению Норберта Фрая, «с полным основанием» сидит в тюрьме. Как известно, мы согласно статье 5 Основного закона хоть и имеем свободу слова, но она, однако, тут же была снова отменена оккупационным режимом ФРГ с особым законом – параграф 130 УК. Понимает ли вообще Норберт Фрай, что он и ему подобные сегодня пропагандируют как законное точно то же самое, в чем они обвиняют давно ушедший в прошлое национал-социализм как в преступлении, а именно в том, что людей сажают в тюрьму только за то, что у них есть какое-либо мнение, которое не нравится режиму?

Обозреватель Фрай, кажется, не является другом самостоятельного мышления, прочных убеждений, верности и прямолинейности, тех добродетелей, которыми Урсула Хавербек живет также в непопулярные времена, зато он приверженец безусловной политической корректности; поэтому он высмеивает эту честную женщину как одну из «с раннего детства подвергнувшихся идеологической обработке детей Третьего Рейха» и высказывается в духе необдуманной, дешевой приспособляемости:

«К счастью, у большинства из этого поколения, которые еще как « помощники ПВО» или «девушки-связистки» верили, что обязаны жертвовать свой жизнью «за фюрера, народ и отечество», уже весной 1945 года произошла перемена взглядов. Пахнущие свободой и небрежностью предложения, прежде всего, американцев, облегчали это: жевательная резинка и свинг, сигареты «Лаки Страйк» и демократия – где «перевоспитание» выглядело так привлекательно, как правило, как раз молодым немцам оказалось нетрудно вырваться из-под власти коричневых чар. Однако Урсула Ветцель и дальше держалась за «фюрера»».

Норберт Фрай забыл, по-видимому, что также он – «с раннего детства подвергнувшийся идеологической обработке ребенок». Разумеется, его, родившегося в 1955 году, уже нельзя было больше заманить с помощью жевательной резинки и «Лаки Страйк», но его индоктринацию обеспечили, вероятно, сваливающие все в одну кучу школьные учителя истории, прежде всего, из «Франкфуртской школы». Также ему представляется загадкой, почему пахнущие для него «свободой и небрежностью предложения, прежде всего, американцев» для порядочных людей скорее обладают запахом тления деградации.

Его следующая жалоба: «Число людей, которые в целом были доведены до смерти в Освенциме, составляет примерно 1,1 млн. Сегодня все это может знать каждый, кто хочет (…) это знать» – заставляет засомневаться в его добросовестности. Ибо он очень хорошо знает, однако, умалчивает о том, что это «очевидное» число жертв считается правильным лишь с 1990 года; прежде «очевидное» число жертв – четыре миллиона – было как раз высечено в камне, и тех, кто подвергал эту цифру сомнению, наказывали как «отрицателей Холокоста». Конечно, Норберта Фрая нельзя было бы наказать, этот человек просто всегда только соглашается с тем, что утверждает западногерманская система, как ей это угодно, вчера это было четыре миллиона человек, сегодня 1,1 млн. А завтра? «Сегодня все это может знать каждый, кто хочет это знать», но важно только в каждый конкретный момент заранее осведомиться в соответствующем органе власти или прокуратуре, какая цифра как раз считается очевидной. И даже в этом случае вы не можете быть уверены, что вас не накажут, так как каждый судья по своему произволу интерпретирует религию Холокоста и в соответствии с этим выносит свой приговор; правовых гарантий больше не существует. Норберт Фрай также намеренно умалчивает о том, что официальная сторона проводила уменьшение числа жертв Освенцима только под массивным давлением ревизионистов; в этот раз оно было уменьшено примерно на три миллиона, что, однако, еще может не быть последним словом. У самой официальной стороны, как известно, нет ни малейшего интереса по своей собственной инициативе приближаться к правде, скорее она активно и резко отбивается от этого.

Тот пассаж колонки, в котором Норберт Фрай упомянул также умершего в 1999 году супруга Урсулы Хавербек самым неприличным способом («сомнительная пара»), мы пропустим. Здесь будет достаточно констатации того, что приличие и хорошее поведение редко встречаются у тех людей, которых система натравливает на политически инакомыслящих.

То, что существуют такие люди, которые, как Урсула Хавербек, думают самостоятельно и также решаются высказывать свое неудобное и отличающееся от «общепринятого» мнение, должно быть непонятно такому человеку как Фрай, который как университетский профессор может зарабатывать свой хлеб только с помощью пережевывания официозных фраз (в противном случае ему уже давно пришлось бы оставить свою должность). Ему было бы жутко уже даже при одной мысли, что Урсула Хавербек оценивает свою свободу мыслей настолько высоко, что она даже готова идти за это в тюрьму. Он называет ее смелое выступление в защиту своих убеждений «развязностью, дерзостью» и оставляет его «почти безмолвно». То, что эта исключительная дама оценивает, однако, изданный им, Норбертом Фраем, сборник «Приказов комендатуры» точно противоположно тому, что он сам планировал при его издании, вызывает у него очевидную ярость:

«Редактор телепрограммы «Панорама» канала ARD сообщил мне, что эта старая дама была очень рада сборнику приказов комендатуры Освенцима, который я издал в 2000 году с четырьмя коллегами под названием «Standort- und Kommandaturbefehle des Konzentrationslagers Auschiwtz 1940 – 1945». Об этом нужно знать, что в случае этой книги речь идет о собрании гектографированных указаний и инструкций, которые регулировали ежедневный внутренний распорядок в Освенциме и распределялись среди достаточно большого круга получателей. Это вовсе не были совершенно секретные распоряжения об убийствах евреев. Все же, ввиду того немногого, что сохранилось в письменном виде из документов этого лагерного комплекса вообще, эти документы обладают особенной ценностью – также из-за того, так что они содержат, пожалуй, указания об использовании «Циклона Б» и предупреждающие слова сотрудникам СС об осторожности при обращении с этим ядом».

Эти строки не лишены определенного комизма, так как при их чтении создается впечатление, как будто бы Фрай из своего издания выводит право определять, что читатели Приказов комендатуры должны оценивать эти приказы точно так, как он сам оценивает их. Но его усилия оканчиваются жалкой неудачей, так как «указания об использовании «Циклона Б» и «предупреждающие слова сотрудникам СС об осторожности при обращении с этим ядом» говорят отнюдь не против, а скорее в пользу ревизионистской версии госпожи Хавербек; или же Норберт Фрай захочет отрицать, например, тот очевидный факт (на этот раз слово «отрицать» применено правильно!), что одежда заключенных обрабатывалась газом «Циклон Б», чтобы очистить эту одежду от переносящих смертоносный тиф вшей? Захочет ли он утверждать, например, что яд «Циклон Б» из-за своей опасности при неосторожном использовании целиком и полностью оправдывает предупреждающие слова сотрудникам СС об осторожности при обращении с этим ядом?

Со следующими последними обоими предложениями своей колонки профессор Норберт Фрай позволяет узнать в нем приверженца того поведения, которое известно уже с очень давних времен от хитрых монахов, и которое можно было бы назвать, например, «Biberitis», от слова Biber, т.е. «бобр». Как известно, правила поста раньше строго соблюдались Католической церковью. Особенно на Страстной неделе было запрещено есть мясо, но не запрещалось есть рыбу. Так как, однако, жадные до наслаждений монахи не хотели также в течение тех дней отказываться от мяса и, тем не менее, не хотели и грешить, они незамедлительно объявили бобра из-за его похожего на плавники хвоста рыбой – и ели мясо бобра без угрызений совести. Те, кто громко кричат: «Беженцы, добро пожаловать!», поступают точно так же. Так как они сами не хотели бы депортировать нелегальных искателей убежища и потенциальных террористов, они чистосердечно утверждают, что нелегальных людей вообще нет: «Никто не нелегален». И этот принцип применяет также профессор Норберт Фрай, когда он наклеивает ярлык «немнение» на мнение ревизионистов. Он пишет: «Все же, отрицание Холокоста – это не мнение. Это правонарушение, за которое в Германии полагается наказание». Не напрашивается ли здесь предположение, что подтверждение Холокоста – это не мнение, а просто спешное и послушное бессмысленное, как у попугая, повторение чужих слов? Но мы не хотим усердствовать в духе «Biberitis», это дело мы оставим Норберту Фраю и ему подобным, и если он верит в Холокост, то это его абсолютно законное мнение, которое он, согласно статье 5 Основного закона может высказывать, само собой разумеется, без страха быть наказанным за это. Только ему следовало бы воздерживаться от того, чтобы одергивать и требовать наказания для самостоятельно мыслящих людей, которые не согласны с его мнением, и при этом еще говорить столь неподобающим тоном. Более того, одобрительно аплодировать тому, как 90-летнюю старуху на долгие годы сажают в тюрьму из-за ее собственного мнения, может быть только выражением слепой ненависти и страшным способом указывать на одичание представителей системы ФРГ».

Ну, нашли ли вы недостающее «что-то»? Я хотел бы оставить этот вопрос еще на несколько дней, чтобы дать шанс также новым читателям. Я с большим интересом жду комментариев!