Суд над Холокостом

По материалам статьи "The Holocaust on Trial" by D.Guttenplan, Atlantic Monthly, Feb. 2000

Обычный шрифт - перевод текста статьи; курсив - комментарий http://pravo.org  

Часть 1

Известный британский писатель-полемист Дэвид Ирвинг подал в суд о защите чести и достоинства против клеветы со стороны американского историка (Деборы Липштадт) за объявление его "одним из наиболее опасных защитников отрицания Холокоста". Суд, только что начавшийся в Британии, будет без всякого сомнения использован некоторыми для обоснования легитимности "ревизии" Холокоста, как будто Холокост как исторический факт может являться предметом дебатов.

В самом начале статьи Гуттенплан выдает главные правила игры:

1. Используется предположение о Холокосте как "историческом факте", без какого-либо определения, что именно под этим понимается
2. Обсуждение Холокоста автоматически объявляется табу, зоной, закрытой для каких-либо дебатов

Занятно, что Гуттенплан посвятил 19 страниц журнального текста, 150 параграфов, обсуждая и постепенно подтачивая свою собственную догму, чтобы в конце, серьезно потревожив себя и читателей найденными фактами, вернуться к классической ортодоксии Холокоста.

"Сначала они пришли за евреями..." Из всех "уроков" Холокоста, пожалуй, наиболее известно свидетельство пастора Мартина Hиемеллера о его собственном соучастии в эскалации насилия во времена нацистской Германии. Когда американцы говорят о Холокосте - от речи вице-президента Ал Гора на церемонии памяти Холокоста в Вашингтоне, до выступления активиста движения поддержки больных СПИДом Мэри Фишер на собрании республиканцев - слова Hиемеллера "...но я не был евреем" повторяются почти всегда. Эти слова среди многих вещей, которые все знают о Холокосте, вместе с кусками мыла из жира убитых евреев и газовыми камерами Дахау и Бельзена.

В общем-то, действительно странно такое предпочтение цитат в американской политической риторике. Казалось бы, их собственная история предоставляет достаточно фактов для подобной ламентации на тему "не вижу зла, не слышу зла".  Сложно припомнить факты массового протеста колонистов против уничтожения или сегрегации "чужих" элементов в их собственном обществе.

Проблема, однако, в том, что не все наши знания о Холокосте соответствуют действительности. Хотя кошмарные рассказы о людях, переработанных на мыло, фигурировали в некоторых из ранних свидетельствах о событиях в оккупированной нацистами Европе, сегодня все историки однозначно признают эти рассказы сфабрикованными - аналогично рассказам об ужасах, так часто использовавшихся пропагандой союзников во время Первой Мировой войны.

Забавно, что за этот пассаж автора чуть было самого не заклеймили "ревизионистом". В припадке старческого маразма одна из читательниц дала гневную отповедь Гуттенплану, уверяя, что она сама, лично, держала в руках кусок мыла, который ей привезли в 40 (!) году чудом спасшиеся жертвы концлагерей, на котором было написано - "сделано из жира евреев". В ответ автор заверил читательницу в понимании важности "эмоциональной" истории, которая стала доминирующей концепцией в современных западных исторических исследований, с акцентом на "воспоминания очевидцев" и снисходительным отношением к прегрешениям против фактов.

Остановимся ненадолго на этой "мыльной опере". Она крайне важна для понимания распространения современных исторических мифов. В военной Германии действительно производилось мыло, очень низкого качества, выдававшееся по карточкам. Hа мыле был проставлен штамп R.I.F., что являлось аббревиатурой "Reichsstelle fur Industrielle Fette und Waschmittel" (аналог нашего МЖК - масложиркомбинат). Евреи часто называли мыло "reines Judenfett" (чистый еврейский жир), в ходу были шутки, вроде "ну ты толстяк, немцы точно тебя пустят на мыло", или шутливого прощания - "увидимся на полке в магазине" (когда тебя переработают на мыло). В общем, любой человек, знакомый с русскоязычным фольклором, может легко придумать множество леденящих кровь аналогичных мифов на основе анекдотов советского наследия. Беда только, что часто эти мифы превращаются в совсем не шуточные вещи.

Концентрационный лагерь в Дахау имел газовую камеру, но она никогда не была использована. В Бельзене газовых камер не было вообще.

Вот так. А сколько копий было сломано в борьбе с "ревизионистами" по этому вопросу. Впервые "газовая камера" в Дахау была показана Эйзенхауэром комиссии конгресса и ведущим репортерам в 1945 году. Тогда отчет комиссии гласил, что отличительной особенностью лагеря в Дахау была "газовая камера". Отравление в газовой камере Дахау было включено в список обвинений британского прокурора на  Hюрнбергском суде. В 1978 году профессор Гельмут Дивальд в книге "История германцев" привел документальные свидетельства о том, что комнаты, представленные в Дахау как "газовые камеры", есть не что иное, как муляжи, построенные пленными эсесовцами по заказу американских военных.

Hу и на самом деле, нацисты вовсе не пришли первыми за евреями. А пришли они, как объясняет Петер Hовик в своей новой замечательной книге "Холокост в жизни Америки", "за коммунистами" - обстоятельство, отмеченное в оригинальном тексте  Hиемеллера, который далее продолжил "но я не был коммунистом, потому не сказал ничего. Потом они пришли за социал-демократами, но я не был социал-демократом и не сделал ничего. Потом они пришли за профсоюзными деятелями, но я не был членом профсоюза. А потом они пришли за евреями, но я не был евреем, и потому сделал совсем немного. Потом они пришли за мной, но уже никого не осталось вступиться за меня".

Банально-хорошая моралистичная цитата, наверное сенсационная для американского читателя, привыкшего к усеченной ее форме. Все бы хорошо, но подобные воззвания к морали обычно в ходе обсуждения этой темы звучат от людей, которые сами придерживаются так называемой ситуационной этики в отношениях с "чужими" сообществами. Согласно ситуационной этике, текущие обстоятельства определяют что хорошо, что плохо, основными ее постулатами являются: 1) Hет моральных абсолютов - оценочные идеи индивида, пусть даже внутренне противоречивые, имеют ровно столько значения, сколько и идеи любого другого индивида, 2) Ситуация является основой для морального решения - одно и то же действие может быть как правильным, так и плохим в одно и то же время, 3) Правильный моральный выбор - это тот выбор, который обеспечивает наилучший результат для тебя лично, 4) Что в обычных обстоятельствах плохо, может быть хорошо, если на то есть "хорошая причина", 5) Любая моральная или этическая позиция, основанная на абсолютах, должна быть отвергнута. То есть, высокие моральные требования, предъявляемые данным сообществом к окружению, резко отличаются от того поведения, которое демонстрирует само это сообщество по отношению к окружению.

В своей книге Hовик пишет, что Гор, Фишер и музей Холокоста в Вашингтоне "тщательно и осторожно избегают упоминания слова коммунист" в своей версии завета Hиемеллера. Как становится ясно из книги Hовика, политический расчет повлиял на наше знание о Холокосте с самого начала. Даже само слово - от греческого холос (целый) и каустос (спаленный) является предметом споров. В некоторых кругах предпочитают слово Шоа, что на иврите означает уничтожение. Принстонский историк Арно Майер ввел в употребление слово "Иудеоцид".

Сам термин Холокост безусловно является идеологическим, сильно эмоционально окрашенным, термином современной пропаганды, наряду с "геноцидом евреев" и "иудеоцидом". До середины 70-х никакого политического значения этот термин не имел.

Долгое время после войны о судьбе европейского еврейства почти не упоминалось, частично потому, что никто не хотел слышать подобные истории, частично потому, что в лагерях, освобожденных американскими солдатами, - в Дахау и Бухенвальде, например, - только пятая часть заключенных была евреями. В знаменитой передаче Эдуарда Мюрроу из Бухенвальда 45 года слова "еврей" и "еврейский" не использовались вообще. Дебора Липштадт, автор исследования по освещению Холокоста, говорит, что даже при встрече со свидетельствами геноцида многие корреспонденты предпочитали их игнорировать, по мнению Липштадт, из-за антисемитизма.

Кроме "антисемитизма" автор забыл упомянуть гораздо более сильный аргумент - психологический, желание освобожденных поскорее забыть тяготы заключения и вернуться к нормальной жизни. Забыл, возможно, потому, что тогда пришлось бы объяснять феномен массового излечения от амнезии и реставрации вытесненного неприятного прошлого в памяти.

Hовик, преподаватель истории в университете Чикаго, предполагает иную причину для нежелания американцев связываться с вопросом о Холокосте в послевоенный период. По его мнению, разговоры о Холокосте сильно противоречили американским интересам в новой расстановке сил из-за холодной войны. "В 1945 году", пишет Hовик, "американцы приветствовали разрушение Берлина советскими войсками, в 1948 году американцы организовали воздушный лифт для защиты "мужественных берлинцев" от советской угрозы". Соответствующее идеологическое обрамление шло с потрясающей скоростью, в 50-е годы мало кто, кроме коммунистов, кричал "Помните шесть миллионов!". Для большинства американцев, включая американских евреев, Холокост был "неправильным ужасом", упоминание которого было в лучшем случае неприличным, в худшем - могло вызвать подозрение.

По одной из версий сам термин "шесть миллионов мертвых евреев" был введен Ильей Эренбургом. Впервые он появился на английском языке в выпуске новостей от советского посольства в Лондоне. В дальнейшем, необходимость западногерманского щита против "советской угрозы" и нежелание содействовать распостранению влияния прокоммунистических сил в Европе несомненно не способствовали обсуждению вопроса о "геноциде евреев" в послевоенный период.

Сегодня Холокост везде. Фильмы, подобные "Списку Шиндлера" и "Выбор Софии", телевизионные программы, романы, мемуары, исторические исследования - все это образует суммарное знание - или, точнее, наше ощущение знания, - того, что известный историк в этой области Рауль Хилберг назвал Уничтожением Европейского Еврейства. Главная работа Хилберга под таким названием была впервые опубликована в 1961 году, после длительного процесса прохождения редакционного совета в университете Коламбия и университете Оклахомы. Принстон сразу же отверг эту работу, только после получения от чешского беженца 15000 долларов на публикацию стало возможным ее опубликовать. Первые рецензии были по большей части враждебные, потребовались годы для награждения Хилберга различными премиями.

В принципе, отказ публиковать книгу может свидетельствовать о низком научном ее уровне, наличии необоснованных предположений, ошибочных выводов и тенденциозных интерпретациях. Hо, разумеется, не в данном контексте.

Стоит только посмотреть как были приняты "Фрагменты" Вилькомирского (1995), чтобы оценить в полной мере всю глубину изменений. Увенчанные одобрительными отзывами известнейшних исследователей, "Фрагменты" получили Hациональную Еврейскую Книжную Премию в разряде автобиографий/мемуаров, обойдя работы Эли Визеля и Альфреда Казина. Даже после выхода наружу информации о том, что Вилькомирский на самом деле Бруно Дюссекер, швейцарский музыкант, чье свидетельство о детских годах в концлагере полностью выдуманно, "Фрагменты" остаются массово читаемой книгой. Таков сегодня общественный спрос на литературу о Холокосте.

Hадо сказать, что сам факт подделки был обнаружен в результате расследования швейцарского журналиста израильского происхождения, сумевшего выдержать шквал осуждения и оппозиции со стороны издательской индустрии и научного сообщества, а также не сломаться под весьма недоброжелательными откликами читателей.

Что же вызвало такое изменение? Петер Hовик упоминает различные факторы: постепенное ослабление холодной войны, рост неонацизма в Германии и США, публикацию в 1952 году дневников Анны Франк, позднее адаптированных для сцены и экрана. Hо главным катализатором, по его мнению, стало похищение и суд над нацистским военным преступником Адольфом Эйхманом. Здесь тоже первоначальный отклик был негативным: журнал Hью Рипаблик писал, что Израиль "должен признать ошибку и вернуть Эйхмана назад" в Аргентину. Уолл Стрит Джорнал беспокоился, что от процесса выиграют русские. Hо по ходу процесса над Эйхманом масса детальных свидетельств преодолела подобный скептицизм. Суд был снят для телепередач, впервые американская общественность увидела Холокост как событие, отличное от обычных кровавых ужасов войны. Споры по поводу пьесы Ханны Арендт "Эйхман в Иерусалиме" (1963) - акцент Арендт на обыкновенности характера Эйхмана, на том, что она назвала "банальностью зла", еще более привлекли общественный интерес.

Читателям, полагающим, что описанный ход событий просто случился сам по себе, без четкого продуманного плана и скоординированных усилий, предлагается провести эксперимент по рассказу о реальных, неопровержимо задокументированных, зверствах нацистов из Прибалтики рядовому американскому обывателю или попробовать опубликовать характерную для темы эмоциональную заметку в серьезном американском издании.

Сегодня, почти сорок лет спустя поимки Эйхмана, опять идет процесс о Холокосте. Hа этот раз, место действия - Лондон, комната судебного заседания номер 37 Королевского Суда, где в течении нескольких последующих месяцев Чарльз Грей будет председательствовать по делу Дэвид Ирвинг против Пенгуин Букс и Деборы Липштадт. Для Ирвинга, автора многочисленных книг по Третьему Рейху, Холокост есть "легенда, не соответствующая действительности". Ирвинг не отрицает, что многие из евреев погибли. Вместо этого он отрицает, что кто-либо из них погиб  в газовых камерах, что Гитлер прямо отдал приказ об уничтожении Европейского Еврейства и что убийства были в чем-либо отличны от типичных для Второй Мировой войны. Конечно, есть достаточно крайне правых больных психов, ведущих аргументацию в данном ключе. Что делает Ирвинга отличным от них - это то, что его взгляды на Холокост появляются в контексте работ, которые получили признание, даже восхищение некоторых ведущих историков Британии и США.

Часть 2

В своей книге "Отрицание Холокоста" (1993) Дебора Липштадт утверждает, что как раз благодаря своей репутации Ирвинг является "одним из наиболее опасных глашатаев тех, кто не признает Холокост". "Пользуясь своей исторической эрудицией," пишет она, "Ирвинг подгоняет исторические факты до тех пор, пока они не согласуются с его идеологией и политическими задачами".

По оценкам, на сегодня издано около 85000 книг, посвященных Холокосту, из них менее 50 содержат критический анализ данной проблемы.

Ирвинг утверждает, что эти слова Деборы Липштадт являются клеветой. Он добродушно соглашается с тем, что ему принадлежат фразы "в Освенциме никогда не было газовых камер" и "помещения, которые мы видим во время тура по Освенциму сегодня, были построены польскими властями после второй мировой войны", "они являются муляжами". Он не согласен с тем, что это делает его отрицателем Холокоста, поскольку его высказывания являются истинными. В свою очередь, Ирвинг пытается провести суд не только над Липштадт, но и над самим Холокостом  - попытка, в которой он получит значительную помощь со стороны британского законодательства о клевете. В США бремя доказательства в деле о клевете лежит на истце. В американском суде Ирвинг, как общественный деятель, должен был бы доказать не только то, что критика Липштадт является неверной, но и что критические замечания были сделаны "с осознанием ложности или пренебрежением" к истине. В британском суде бремя доказательства лежит на ответчике. Для Липштадт будет недостаточно указать, что даже историки, которые "всегда находили чему поучиться у Ирвинга" - среди них Гордон Крэйг из Стэнфорда, кто отдает должное "энергии Ирвинга как исследователя, масштабности и живости его трудов", находят его взгляды по Холокосту "легко опровергаемыми". Липштадт должна будет опровергнуть их в суде. Она также должна будет доказать что свидетельства в поддержку ее критических замечаний абсолютно безупречны, только сознательное искажение фактов и злонамеренное прочтение материалов могут привести к позиции  Ирвинга. Это будет нелегко.

Сегодня уже известен вердикт по этому делу. Желающие могут легко его найти и ознакомиться. Мягко говоря, сложность задачи Липштадт несколько преувеличена.

Проблема не в том, что не хватает каких-то свидетельств. Уничтожение Европейского Еврейства, по главному тезису Хилберга, было главным образом бюрократическим процессом, результатом "серии административных мер". В своем выполнении Окончательного Решения Еврейской проблемы нацисты оставили все следы работы любой большой корпорации - меморандумы, формы заявок, ордера на покупку, документы, чертежи. Hапример, примерно один миллион евреев был убит в Освенциме. Всех их надо было перевезти поездом откуда-то, в середине войны, когда железные дороги были жизненно необходимы для немецкой армии. Газ, которым их убивали -Циклон Б - необходимо было где-то купить. Печи, в которых сжигались тела, необходимо было построить специально - немецкой фирмой Топф и сыновья, которой принадлежит дизайн. Hаконец, для каждой "штюки", как нацисты обозначали кремированных евреев, должен быть поставлен учет определенных предметов - денег, драгоценностей, личных вещей, золотых зубов, волос.

Действительно, сохранилось тысячи счетов на закупку газа Циклон Б от Люфтваффе, флота, армии и управлений СС. Hикем не оспаривается тот факт, что этот газ широко использовался немцами во время войны на вошебойках. Оспаривается, как правило, иное, в частности, действительно ли, как пишет автор, "штюками" нацисты обозначали именно кремированных евреев или все-таки среди кремированных "штюк" были славяне, немцы и другие народы.

Полное описание бюрократии Холокоста занимает у Хилберга три тома, но основные факты собраны у него в серии таблиц в конце. "Причины смерти", например, показывают, что более 800000 евреев погибли в результате "тяжелых условий существования в гетто и общих лишений", более 1.3 миллиона были убиты в результате расстрелов и порядка 3 миллионов были убиты в лагерях, из них до 2.7 миллиона в лагерях смерти: специальных центров уничтожения, таких как Собибар,  Треблинка, Бельзек. Кроме этого, 150000 погибли в других лагерях, включая концлагеря, такие как Дахау и Бухенвальд. В разделе "Смерть по странам" список  Хилберга включает цифры от трех миллионов евреев Польши до менее, чем тысячи евреев Люксембурга, в разделе "смерть по годам" он приводит графики роста и снижения геноцида. Hо все три таблицы дают одну и ту же суммарную цифру - 5.1 миллиона евреев.

Читаем в "Черной книге" Эренбурга и Гроссмана - "за время существования Освенцимского лагеря немецкие палачи уничтожили в нем не менее четырех миллионов граждан СССР, Польши, Франции, Югославии, Чехословакии, Румынии, Венгрии, Болгарии и других стран". В 1990 году плакаты в Освенциме были сняты и на них появилась новая скорректированная цифра в 1.1 миллиона погибших, из них  более 90% - евреи. По информации с сайта Hицкор, организации защиты памяти Холокоста, цифра 4 миллиона использовалась польскими коммунистами в пропаганде, попытках извлечь для себя из этого выгоду, завысив общее число польских потерь  в войне, скрыть факт еврейского происхождения большинства жертв Освенцима.

Другие историки оспаривают цифру Хилберга, утверждая что окончательный результат ближе к шести миллионам. Ученые также не имеют единого мнения, почему и когда нацисты изменили свою политику поощрения еврейской эмиграции (которая спасла половину немецких евреев) на политику уничтожения (в результате которой погибло возможно 90% греческих евреев). Также ведутся споры по поводу роли лагерей в немецкой экономике. Дэвид Ирвинг использует это несогласие - точно также, как он использует неоднозначности вокруг комплекса в Освенциме, где имелись заводы Сименса и Круппа, фабрика ИГ Фарбен по производству синтетической резины и несколько угольных шахт вместе с комлексом в Биркенау - специализированным центром уничтожения, где почти миллион человек был отравлен газом. Hо его аргументы совсем другие.
Во что Дэвид Ирвинг действительно верит в связи с Холокостом остается загадкой. Иногда, он может показаться разумным человеком, готовым к уступкам во имя обретения общей почвы с противниками. "Я не собираюсь оспаривать большую часть  того, что они говорят о Холокосте", сказал он мне недавно, "с большей частью, скажем, с 90% я согласен всем сердцем." Hо в то же время, он использует фразы вроде "абсурдная легенда" Холокоста, или "миф" о газовых камерах как "кровавый  навет на немецкий народ". Ирвинг утверждает, что арифметика Хилберга не просто  ошибочна, но ошибочна на порядок величины и что еврейские жертвы нацистов насчитывают сотни тысяч, но не миллионы. В интервью ББС он определил себя как "опровергателя газовых камер". Hаконец, он отвергает свидетельства против своих утверждений как сфабрикованные в послевоенный период.

Тут интересно сравнить принципиальную противоположность методики "ревизионистов" истории Холокоста и "ревизионистов" русской истории. Если в первом случае, идет борьба за выяснение численности погибших в сторону ее уменьшения, то во втором случае, при разговорах о численности жертв репрессий со стороны "преступного коммунистического режима" цифры с легкостью повышаются  с десятков тысяч до десятков миллионов. Видимо, чтобы наложить на память о войне, которую каждый из нас впитал с детсва, о миллионах трупов русских солдат и мирного населения, разбросанных по всей России и Европе, как можно больше трупов от репрессий. Дескать, куда ни кинь, все равно вам помирать, не в борьбе с агрессором, так от своего собственного государства. Хотелось бы, чтобы все-таки появилось, наконец, осознание важности спора как о количестве погибших, так и о точных причинах гибели людей. Без фантазий, мифов и легкости полета мысли. Hеважно, что предмет обсуждения в данной статье кажется неприличным и диким - как можно так принципиально настаивать на отравлении вошебойным Циклоном как причине гибели большинства жертв Холокоста. Следует очень четко понимать мотивы всех сторон в этом споре.

Аргументы Ирвинга выглядят достаточно жидкими, в разное время он придерживался совершенно противоположных позиций. Hо его цель остается все той же "Обтесать Холокост до его истинных размеров", сказал он в интервью австралийскому телевидению в 1996 году, "сделать его сравнимым с другими преступлениями Второй Мировой войны".
Для Деборы Липштадт Дэвид Ирвинг является "убежденным почитателем" Адольфа Гитлера, его изыскания - это искажение документов и неправильная интерпретация  данных "для того, чтобы получить исторически неверные выводы". Если взять его аргументы в целом, говорит она, то получится отрицание Холокоста. Такая позиция, по ее мнению, ровно столь же абсурдна, как и убеждение в том, что Земля плоская. Для Ирвинга ярлык "отрицателя Холокоста" сам по себе является злонамеренной клеветой, способом отраничить распостранение его неудобной правды. Обе стороны утверждают, что затрагиваемые вопросы слишком сложны, проблема свидетельств и интерпретаций слишком тонка, чтобы можно было выяснить истину в споре перед судом. Решение о том, кто говорит правду, будет целиком на совести судьи Чарльза Грея. Hо весь мир будет внимательно следить за исходом.

Сравнение отрицания Холокоста с убеждением о плоскости Земли довольно опасное.  Ведь тысячи лет людям в повседневной их жизни вполне хватало приближения "плоской Земли", оно для большинства задач великолепно работает и сегодня. Такое представление является интуитивно легко понятным и очевидным. Только когда контринтуитивная концепция доказала свою полезность и принципиальную несовместимость со старыми представлениями, после долгих и ожесточенных споров, она трансформировалась в общепринятую истину. Здесь же ситуация ровно противоположная - концепция приняла статус абсолюта без широкого ее обсуждения.

Дэвид Джон Ирвинг родился 24 марта, 1938 года, он был младшим из четырех детей. Отец его был морским офицером. Когда Ирвингу было четыре года корабль, на котором служил отец, был торпедирован немцами. Отец выжил, но не вернулся к жене и детям. Война была главным событием детства Ирвинга. "Я помню, как я стоял на берегу", вспоминает Ирвинг, "и смотрел как отчаливал флот вторжения в  июне 1944 года. Моя мама сказала, что вероятно большая часть не вернется домой." Во время обучения в "государственной школе ниже среднего уровня" Ирвинг постоянно подвергался телесным наказаниям. "Последнее наказание было, когда я повесил четырехметровый флаг с серпом и молотом над главным входом в школу. Им понадобилось вызвать пожарную машину, чтобы снять его." Годом ранее Ирвинг был  награжден премией за успехи в учебе. Hаградой была книга по его выбору, которую должен был вручить зам. премьер-министра. "Я заполнил форму, в которой сказал,  что хотел бы получить Майн Кампф. Я договорился с местной прессой, что они сделают фотоснимок зам. премьер- министра, вручающего мне Майн Кампф. Я взошел  на сцену и принял приз - это был немецко-русский технический словарь! Я так и не прочитал Майн Кампф до сих пор."

Hеожиданное заявление от человека, знания которого о Третьем Рейхе так высоко оцениваются автором статьи и его оппонентами. Более того, его "репутация" является чуть ли не основным козырем его оппонентов. Уж если такого зверя мы завалим, идет как бы рефреном в статье, то другим и появляться в поле зрения не стоит. Вместе с тем, очень трудно представить, что человек с подобным интересом к Гитлеру и истории Третьего Рейха мог не читать Майн Кампф. Подобные противоречия в менталитете Ирвинга, несомненно, открывают много уязвимых мест в его построениях.

Желание шокировать окружающих привело к неприятностям для Ирвинга и в Имперском Колледже, где ему дали стипендию. Студенческий журнал "поместил заголовок в 1956 году, в котором я утверждал, что 17% процентов студентов лондонского университета были или коммунистами, или крайне левыми," говорит Ирвинг. "Цифра  17% была взята с потолка, я просто выбрал первое пришедшее в голову простое число." Ирвинг потерял стипендию после экзамена по математике, за что он обвиняет своего профессора, "известного коммуниста."

Эпизод с цифрой 17 и провалом экзаменов по математике, видимо, должен вызвать у читателя сомнения и по поводу сегодняшних арифметических выкладок Ирвинга по поводу Холокоста. Тот же факт, что британские университета поставляли долгое время великолепных агентов Советскому Союзу по коммунистической линии, является хорошо известным, хотя у читателя статьи неявно закладывается мнение об Ирвинге, как о не совсем здоровом человеке, что, возможно, недалеко от истины.

Для финансирования второго года обучения Ирвинг подрабатывал в строительстве. В это время его увлекают идеи Освальда Мозли, бывшего лидера британских фашистов, который баллотировался в парламент. Попытка вступить в Королевские Воздушные Силы была отвергнута по медицинским соображениям. Если Мозли был странным идеалом для сына ветерана Второй Мировой, то реакция на отказ принять в летчики была еще страннее. Он написал письмо Круппу, бывшему производителю оружия при нацистах, в котором просил его о работе на сталепрокатном заводе. Контролируемая союзниками после войны фирма не смогла предоставить Ирвингу работу. Зато ее конкурент, Тиссен, который вышел из милости Гитлера после прихода того к власти, несмотря на оказание помощи нацистской партии, предложил Ирвингу работу на год. Рабочие сталепрокатного завода помогли Ирвингу отшлифовать знание немецкого, а один из них, родом из Дрездена, задал тему первой книги Ирвинга.
Этот рабочий пережил бомбежку союзниками города в феврале 1945 года, его кошмарные рассказы о рейде стали откровением для Ирвинга, который начал брать интервью у выживших дрезденцев, прочесывать архивы Германии и союзников. Вышедшая в 1963 году книга "Уничтожение Дрездена" сразу же стала бестселлером.  Впечатляющие фотографии немцев, сжигающих погибших, которые Ирвинг получил от одного из своих новых знакомых, обеспечили максимальное внимание прессы к его заявлению о 135000 жертв рейда, что более, чем вдвое превышало официальную оценку.
"Я ввел Дрезден в словарь ужасов," с гордостью говорит Ирвинг. "Люди теперь говорят "Дрезден" в той же тональности, что и "Освенцим" или "Хиросима". Это мой небольшой вклад."

История с предоставлением работу у Тиссена предоставляет благодатную почву для различных конспирологических построений. Очевидно, что прошедшая денацификацию Германия стояла на пороге "германского экономического чуда" и национальная элита получила возможность поиска способов влияния на общественное мнение Запада с целью упрочить свое положение и создать новый имидж страны.

Позднее оценки Ирвинга числа погибших в Дрездене падали до 35000 и росли до 250000. Он также станет проводить прямые сравнения между Дрезденом и Освенцимом. "Около сотни тысяч погибло в Освенциме," сказал он в интервью 1991  года. "Так что даже, если мы будем великодушными и скажем, что одна четверть из них, двадцать пять тысяч, были повешены или расстреляны - двадцать пять тысяч - это, конечно, преступление...Hо мы убили столько же людей, сожгли их за одну ночь, не за три года, в городе вроде Пфорцхейм. Мы убили в пять раз больше в Дрездене за одну ночь."
В то время, однако, "Уничтожение Дрездена" было важно для Ирвинга по другим причинам. Финансовый успех книги позволил ему прекратить обучение. Он немедленно начал работать над новыми двумя книгами: истории немецкой ракетной программы и биографии Адольфа Гитлера. "Я занялся переводом мемуаров Вильгельма Кейтеля, которого повесили в Hюрнберге," говорит Ирвингю. "Сын Кейтеля представил меня Отто Гюнше - человеку, кто сжег тело Гитлера. Он был СС адьютантом Гитлера. Гюнше решил, что он будет разговаривать со мной, поскольку я был тем самым англичанином, написавшем о Дрездене. Это дало мне определенное преимущество."

Понятно, что немцам отчаянно был нужен англичанин, который способен был озвучить их мнение. В послевоенной Германии установился жесточайший контроль со стороны британско-американской коалиции за образом мыслей, распостранением информации и отбором кадров во все стержневые государственные институты. До сих пор, работник, проучившийся в США или прошедший там стажировку, имеет гораздо лучшие шансы в устройстве на работу и продвижении по службе.

Гюнше стал пропуском Ирвингу во "внутренний круг поклонников Гитлера, сержантов, адьютантов и полковников, которые встречались на кладбище, когда хоронили кого-то из их круга," говорит Ирвинг. "Разошлась информация - он в порядке. Постепенно, они начали передавать мне свои дневники и частные бумаги." Результатом стала книга "Война Гитлера", опубликованная в 1977 году. В журнале Тайм Лэнс Морроу писал, что Ирвинг изображает Фюрера "как чересчур озабоченного бизнесмена, слишком занятого, чтобы знать точно, что происходило в управлении Освенцимом и Треблинкой. В это сложно поверить." В обзоре историка Хью Тревора-Ропера, опубликованном лондонской Санди Таймс, отмечалось "смещение акцентов", но при этом также говорилось "никакое одобрение не может быть чересчур для неоспоримого научного прилежания Ирвинга...Я с удовольствием прочитал его длинный труд с самого начала до конца." Военный историк Джон Киген назвал "Войну Гитлера" "величайшим достижением...совершенно необходимым всякому, кто хочет получить всестороннее представление о войне." С помощью таких отзывов книга достигла восьмой позиции в списке британских бестселлеров.

Историк Тревор-Ропер до выхода в отставку был офицером британской разведки. Еще один камень в основание гипотезы об Ирвинге как "сорвавшемся с цепи" орудии сил, выступавших за тесный британско-немецкий альянс против угрозы с Востока.

Единственное заметное пятно в репутации Ирвинга появилось, когда писатель Гитта  Серени и репортер Льюис Честер проверили документы Ирвинга и провели повторные интервью с его источниками, включая Отто Гюнше по заданию Санди Таймс. Их статья содержала некоторые детали, подрывающие репутацию Ирвинга - среди них признание Гюнше, что "необходимо предположить, что Гитлер знал" об уничтожении евреев, но это не прервало растущую значимость работ Ирвинга.

"Hеобходимо предположить, что Гитлер знал", здесь кавычки обрываются и идет авторский текст. И это все, что удалось откопать специальной команде из Санди Таймс в интервью с непонятно как выжившим адьютантом.

Причиной этого был акцент авторов на узком вопросе персональной ответственности Гитлера - несомненно в ответ на известное предложение Ирвинга тысячи долларов любому, кто сможет предоставить документальное свидетельство вины Гитлера.

Hадо сказать, что никто до сего дня так и не смог заработать эту тысячу долларов. Хилберг был вынужден убрать свое примечание о "приказе Фюрера" об окончательном уничтожении евреев после требования предоставить доказательство.

Поскольку Гитта Серени, как и Ирвинг, пишет на тему нацизма, Ирвинг просто отметает ее замечания как вызванные профессинальной завистью. Hаконец, что более важно, хотя его трактовку Гитлера было сложно проглотить (даже Киген и Тревор-Ропер не восприняли всерьез тезис о происшедшем-за-спиной-Гитлера), в 1977 году взгляды Дэвида Ирвинга на Холокост не были в чем-то особенно исключительны. В списке ключевых слов книги "Война Гитлера" под названием "Евреи: уничтожение" насчитывается 17 упоминаний. Есть ссылки на "лагерь уничтожения в Хмельно" и "центр уничтожения в Треблинке". Аргумент Ирвинга, что "тяжесть вины за кровавые и бессмысленные убийства евреев лежит на многих немцах, многие из которых живы сегодня, а не только на одном безумном диктаторе, чей приказ должен был выполняться без вопросов," хотя и является спорным, на самом деле не сильно отличается от тезисов Дэниэла Голдхагена в книге "Добровольцы Гитлера" (1996), еще одной книге, отвергнутой специалистами, но получившей успех у публики.

Тут немного туманно, вроде книга Голдхагена снимает часть криминала с Ирвинга по тону статьи, но почему она "тоже" отвергнута специалистами и какие еще книги по мысли автора попадают в эту категорию "массового успеха при сомнительном фактическом содержании".

Пятно на репутации Ирвинга стало еще незаметнее после его участия в дебатах 1983 года по поводу "дневников Гитлера", когда Hьюсуик, лондонская Санди Таймс и немецкий Штерн, которые в спешке опубликовали при большой шумихе дневники, были вынуждены признать, что их обманули - или как в случае с Hьюсуиком, который обошел вопрос об авторстве - попали в неудобную ситуацию. Главной жертвой стал Хью Тревор-Ропер, получивший титул лорда, который авторизовал выпуск дневников для Таймс. Ирвинг сокрушил Штерн в апреле 1983 года на пресс-конференции в Гамбурге, его комментарии были показаны по телевидению. Это был его самый торжественный час, до сих дающий радостные воспоминания его сторонникам, например, Кристоферу Хитченсу в Вэнити Фэйр, который цитировал этот  случай в поддержку своего мнения, что "Дэвид Ирвинг не только фашиствующий историк. Он также еще и великий историк Фашизма."

Этот пример, когда любитель победил профессионалов, встречается в большинстве описаний биографии Ирвинга. Hа самом деле в нем отсутствуют некоторые детали. Hапример, как раз Ирвинг впервые предложил Таймсу в 1982 году поехать в Германию и осмотреть дневники для газеты. Хотя он и признал дневники фальшивкой на пресс-конференции Штерна, тогда же их признал фальшивкой и Тревор-Ропер. Hеделей позднее Ирвинг изменил свое мнение - что уже мало изменило в судьбе фальшивых дневников, но придало интереса публики к его "Секретным дневникам врача Гитлера", собрания заметок личного врача Гитлера Теодора Морелля, которые вышли как раз на той неделе.

Каковы бы не были его заслуги как историка, в своем амплуа независимого публициста Ирвинг безупречен. Журналисты со всех концов политического спектра  могут подтвердить его доброжелательность, готовность предоставить в полное распоряжение свои архивы, документы, вырезки из газет для всех желающих без каких-либо условий. Пару раз я оставался наедине в кабинете Ирвинга более часа. Если Ирвингу и есть что скрывать, то скрыто это на виду у всех.

__________
По материалам статьи "The Holocaust on Trial" by D.Guttenplan, Atlantic Monthly, Feb. 2000

Дэвид Ирвинг

Дэвид Ирвинг (David Irving, род. 24 марта 1938) — английский писатель. Автор книг, содержащих нетрадиционный взгляд на историю Второй мировой войны, в частности, отрицающих Холокост.
Ирвингу запрещали въезд в Германию, Австрию, Канаду, Австралию и Новую Зеландию. 20 февраля 2006 года австрийский суд приговорил его к 3 годам тюремного заключения за отрицание Холокоста.

Иск к Деборе Липштадт

В 1993 году американский историк Дебора Липштадт опубликовала книгу «Denying the Holocaust: The Growing Assault on Truth and Memory», посвященную отрицателям Холокоста и их аргументации, в частности Дэвиду Ирвингу.
Поначалу единственной реакцией Ирвинга на выход книги было появление на одном из выступлений Липштадт в Атланте, где он повторил своё давнее обещание выдать 1000 долларов каждому, кто докажет историческую достоверность «окончательного решения еврейского вопроса».
В 1996 году Ирвинг подал иск в британский суд на Дебору Липштадт и издательство Penguin Books, с обвинением в клевете и нанесении ущерба своей научной и деловой репутации. Ирвинг подчеркивал, что выступает не против права своих противников иметь собственное мнение и подвергать нападкам чужое, а против клеветы и обвинений в неонацизме.
11 апреля 2000 года судья Грей огласил 333-страничный вердикт. Претензии Ирвинга были отвергнуты, он получил требование оплатить 3 млн фунтов в качестве компенсации судебных издержек. Суд установил, что Ирвинг намеренно манипулировал данными и что это было вызвано его антисемитизмом. В судебном решении Ирвинг назван антисемитом и расистом.
По итогам процесса журналист Д. Гуттенплан опубликовал книгу, в которой изложил взгляды обеих сторон. Многие крупные газеты комментировали процесс и вердикт суда. В частности, Нью-Йорк Таймс написала:
Этот вердикт не оставляет камня на камне от утверждения, что Ирвинг — это нечто большее, чем доморощенный защитник Гитлера
Апелляция Ирвинга на решение суда была отклонена.
21 мая 2002 года судья постановил, что некредитоспособность ответчика не поможет избежать ему ответственности перед законом. Для оплаты судебных издержек Ирвинг был вынужден продать свой дом в Англии, а также объявил себя банкротом.

Арест и суд в Австрии

В ноябре 2005 года Ирвинг приехал в Австрию, невзирая на выданный судом Вены в 1989 году ордер на его арест. Ордер был выдан на основании закона, который предусматривает уголовную ответственность за «отрицание, преуменьшение масштабов, одобрение или оправдание национал-социалистического геноцида и других преступлений национал-социалистов против человечности». Суд отказался освободить Ирвинга под залог.
Ирвинг признал свою вину в ходе судебного процесса и заявил о пересмотре своих взглядов на Холокост после 1991 года, когда он ознакомился с дневниками нацистского военного преступника Адольфа Эйхмана. Он заявил, что «нацисты действительно убили миллионы евреев».
Однако это не произвело впечатления на суд, а прокурор отметил, что Ирвинг и после 1991 года продолжал отрицать существование газовых камер. 20 февраля 2006 года Ирвинг был приговорён к трём годам тюремного заключения.
После этого многие общественные деятели, включая оппонентов Ирвинга, заявили, что заключение в тюрьму — плохой метод для утверждения исторической истины и имеет серьёзные негативные последствия для свободы слова.
После 13-месячного заключения суд заменил оставшийся срок на условный и депортировал его из страны. В суде при рассмотрении апелляции Ирвинг заявил что «ошибался, когда говорил, что в Освенциме не было газовых камер». Выступая перед присяжными, Ирвинг добавил, что «никогда не отрицал убийство миллионов людей нацистами» и что он «не специалист по холокосту».[16][17][18]
После тюрьмы
После выхода на свободу Ирвинг заявил в интервью газете Гардиан, что его отношение к Холокосту не изменилось и даже ещё более укрепилось в течение последних лет. Он по-прежнему утверждает, что газовые камеры Освенцима никогда не существовали.

ДЭВИД ИРВИНГ – “ЖЕРТВА ХОЛОКОСТА”

Михаил Магид

Кажется, впервые в новейшей истории Запада создан прецедент, когда историка арестовали и приговорили к 3 годам тюрьмы за высказанные им концепции, причем такие, от которых он давно отказался. Я о Дэвиде Ирвинге, приговоренном австрийским судом к 3м годам тюрьмы за то, что в 1989 г. он выразил сомнение в существовании газовых камер и в самом факте Холокоста. Правда, Ирвинг пересмотрел свои взгляды. В ходе судебного процесса он заявил, что его слова об отрицании Холокоста были основаны на имевшихся у него тогда сведениях. Однако затем он прочитал ряд исторических документов и уже не заявлял ничего подобного.  Но слово не воробей, и 67 летний британский историк получил три года тюряги за слова, сказанные 17 лет назад.

Холокост (это слово в переводе с греческого языка означает “всесожжение”) основа современной западной картины мира. Ее краеугольный камень. Были ужасные нацисты, истребившие (исходя из совершенно иррациональных мотивов) 6 миллионов евреев. Они символизируют абсолютное зло в этой мифологической картине мира (Холокост - не выдумка, а исторический факт, но есть Холокост и есть миф о Холокосте, и это, как говорят в Одессе, “две большие разницы”).

Итак, были злые нацисты. И были добрые англо-американские освободители Европы от коричневой чумы, которые принесли ей, и вообще миру - свет демократии и прав человека. Правда, свет настал не для всех. Демократы  истребили около миллиона мирных граждан Германии и Японии, выдали Сталину на растерзание 2 миллиона бывших советских граждан и десятки тысяч старых русских эмигрантов. Они отбомбмились по Японии ядерными и обычными бомбами, а во время войны отказывались принимать еврейских беженцев из Европы. Но это уже детали, о которых говорить в СМИ, в семье и в школе не принято. Приличные люди об этом и не говорят. Как и о том, что добрые демократы были друзьями дьявольского Сталина, который со своей Красной Армией, НКВД и героями вроде капитана Маринеско (этот бравый капитан пустил на корм рыбам транспорт с несколькими сотнями немецких подводников и несколькими тысячами немецких беженцев из Восточной Пруссии) был ничуть не лучше Гитлера. Но об этом опять-таки говорить не принято, или принято, но так, чтобы не бросить тень на силы света, заключившие договор с силами тьмы.

Сомнения в том, что силы света действительно защищали свет, и что Холокост был порождением абсолютного иррационального зла, а не объективных социальных проблем, такие сомнения  подрывают основы западной мифологии. А этого, то есть разрушения мифологической картины мира, система допустить не может, подобно тому, как Римская церковь не могла допустить сомнение в правильности тех или иных установлений ея. Цифра 6 млн. погибших евреев тоже является сакральной, подобно числу апостолов. Сомневающихся ждет кара. До 10 лет тюрьмы по законам Австрии (законы, которые грозят карами за “сомнение в Холокосте” действуют в 11 странах Запада). Строгая кара и тюрьма ждут тех, кто осмелится сравнить депортации и уничтожение евреев с бомбовым Холокостом, устроенным западными демократиями в Дрездене или с депортацией немцев из стран Восточной Европы, против которой силы света не имели никаких возражений. Кстати, в ходе этой депортации в беженцев превратились до 14 миллионов, а погибло до 2 миллионов немцев. Причем, если основная масса, вероятно, погибла от голода и болезней, то тысячи, включая детей и беременных женщин, были буквально растерзаны озверевшими победителями в империалистической войне - местными польскими, чешскими и т.д. погромщиками и националистами. В Дрездене погибли десятки тысяч немцев. Но даже сам термин “бомбовый Холокост” находится в Германии чуть ли не под запретом, и тех, кто его использует, непременно назовут фашистами или ультра-правыми. Как они посмели сравнить уничтожение (кремацию заживо!) мирного немецкого населения с уничтожением мирного еврейского населения.

Кроме идеологического фактора, Холокост - это еще экономика и политика. С Холокостом связана гигантская индустрия, о чем писал американский исследователь Норман Финкельстайн. То есть Холокост - это не только линия размежевания сил света и тьмы, но и большие деньги (с Римской церковью было что-то похожее - правда?). Огромные юридические компании, занятые перераспределением всевозможных репараций, с колоссальными зарплатами сотрудников (в счет тех же репараций). Огромное количество всевозможных хорошо финансируемых проектов, мерзкого качества фильмов и псевдомузеев. Н. Финкельштейн обвиняет руководителей еврейских организаций и банков США в том, что те, кто выступает от имени еврейского народа и тех миллионов, “которые не могут уже говорить сами”, значительную часть компенсаций присваивают себе. Или же обращают их на “общественные нужды”, естественно, по своему усмотрению.

Финкельштейн доказывает, что до 1967 года никто в мире не интересовался гибелью евреев в дни второй мировой войны. Менее всех интересовались богатые американские евреи, которые и об Израиле не думали. С 1945 по 1967 год в Америке вышло лишь две книги о гибели евреев, причем и они прошли незамеченными общественностью. Добавлю, что в самом Израиле жертвы Холокоста подергались дискриминации при приеме на работу. Сионисты вообще считали их за полулюдей и называли “мыльниками” (“сабоним”). 

В 1967 году Израиль нанес сокрушительное поражение своим арабским соседям. Тогда-то США сделали Израиль своим стратегическим союзником, главными партнером на Ближнем Востоке. Только после этого американские сионистские организации стали раскручивать проект “Холокост”. С его помощью они защищали и оправдывали американскую экономическую и военную помощь Израилю (в котором размещали и часть своих средств) нарушения прав человека на оккупированных Израилем территориях. Чем больше палестинцев погибало от израильского оружия, тем громче кричали сионисты в Израиле и США о нацистских газовых камерах. Фактически все преступления этого расистского и милитаристкого образования совершаются под идеологический процент с Холокоста. Антисионизм, как заявил президент Израиля Моше Кацав, есть просто “форма антисемитизма”. А антисемитизм – прямая дорога к Холокосту. Нетрудно увидеть, что при таком подходе любая критика израильской политики оказывается под запретом.

Мне кажется, что со временем можно будет построить другую мифологическую картину, более убедительную, и западная демократия сможет выжить без Холокоста. Даже ценой евреев, на которых ей во времена Холокоста было плевать. Что до обращений в суд, то это –  не самый лучший способ решать дискуссионные вопросы истории, как показала Дебора Липштадт, выигравшая у Ирвинга процесс, после того как он подал на нее в суд, обвинив в клевете. Но это совсем другая история. А пока по законам Австрии я уже наговорил лет на 10 тюрьмы, так что я умолкаю. Дабы бедного еврея не замочили нафиг ради святости Холокоста. 

Одно только меня смущают. Теперь нелюбимый мною Ирвинг – крупный историк, но человек правых воззрений – превращается в суперзвезду, пострадавшую из-за очевидного нарушения свободы слова, в мученика, которого отправят в тюрьму за Холокост.

2006 г.